Игорь Шпиленок

Впервые в Кенозерский национальный парк я попал почти случайно. Лет десять назад в своем «доме на колесах» — ГАЗе-66 с фургоном, оборудованным для экспедиционного жилья, я поехал из родного Брянского леса в фотоэкспедицию в Карелию, на Водлозеро. Третья от дома ночевка застала меня на старинном тракте из архангельского Каргополя в карельский Пудож. Езды до Водлозера оставалось всего часа четыре, но наступала ночь, и я открыл дорожный атлас, чтобы выбрать место для ночлега. Оказалось, что я стою почти на границе Кенозерского национального парка. Через несколько минут я оказался на берегу вечернего Лекшмозера в старинной деревне Орлово. И сияющие вечерние воды огромного озера, и пики древних елей на берегах, и необычные для меня северные крестьянские усадьбы, и первая в жизни белая ночь — я был захвачен новыми впечатлениями...

В общем, на Водлозеро я до сих пор так и не попал, о чем, конечно, очень жалею. Но открыл для себя Кенозерье – лесной и озерный край, где во второй половине XIX века был записан русский былинный эпос – 83 былины ( и где до сих пор живы старики, помнящие выученные не по книгам, а от бабушек и дедушек фрагменты «старин» об Илье Муромце и Соловье-разбойнике…),
Кенозерский национальный парк расположен на границе Каргопольского и Плесецкого районов. Это юго-запад Архангельской области. В парке около 300 озер, но размерами выделяются два – Кенозеро – 90 кв. км. и Лекшмозеро – 54 кв. км. Оба озера давно обжиты людьми. Кенозеро, несмотря на свои внушительные размеры, не воспринимается как большое. Его водное зеркало раздроблено десятками больших и малых островов, полуостровов, заливов. Меньшее же Лекшмозеро выглядит словно море – противоположный низкий берег едва виден даже в хорошую погоду. Славяне, появившиеся здесь чуть ли не тысячу лет назад, повстречались здесь с чудью, финно-угорскими племенами и скандинавами. На пути новгородцев в Поморье Кенский волок был первым, он соединял бассейны Балтийского и Белого морей. Славяне принесли в этот северный край земледелие, и именно с его развитием начал формироваться нынешний облик края: уютные деревушки у воды, поля и сенокосы на окружающих озеро холмах, темно-зеленые силуэты «святых» рощ, доживших до нас с языческих времен, заросшие хвойным лесом мысы, древние поклонные кресты у развилок дорог ... И знаменитые кенозерские часовни…

Никольская часовня (начало XIX века) в Вершинино. В отличие от церкви, часовня не имеет престола, поэтому в ней нельзя служить литургию. Часовня предназначается для чтения «часов» — псалмов и молитв, приуроченных к определенным часам дня. Часовню может построить любой, имеющий для этого возможность; для этого не требуется разрешение епископа, как для постройки церкви. Большинство из сохранившихся часовен Кенозерья построены в XVIII и XIX веках «по пожеланию местных жителей». Такое пожеланье возникает и в наши дни. В деревне Мыза часовня построена совсем недавно. Нигде в России нет такой концентрации и такого разнообразия часовен, как в Кенозерье. Сейчас сохранилось 35 cтаринных часовен, а было 65!
Часовни до сих пор являются живыми духовными центрами деревень Кенозерья, что позволило им пережить потрясения XX века. Местные жители тайно перекрывали прогнившие кровли, сберегали утварь. В семидесятых годах наиболее интересные памятники деревянной архитектуры начали вертолетами вывозить в музей Малые Карелы под Архангельском. Для часовен это означало гибель – их отрывали от того ландшафта, в котором их создали мастера, от людей, которым они служили, от «святых» деревьев, рядом с которыми они простояли столетия; они превращались в музейные экспонаты. Жители деревни Зихново сумели спасти от музейщиков построенную еще в XVIII веке их прадедами замечательную часовню Иоана Богослова : «Уже вертолет прилетел, стропы спустил, а мы отбили!». В 1998 – 1999 гг. часовня была заботливо отреставрирована национальным парком. Последний житель Мамонова острова, столетний Николай Филиппович Ножкин, который на протяжении сорока лет был бессменным старостой часовни Ильи-пророка, оказал сопротивление приехавшим за часовней людям и вскоре умер, не пережив потери. Сейчас его дочь, Пелагея Николаевна Ножкина – смотрительница Никольской часовни в Вершинино.

Пелагея Николаевна Ножкина. Оказывается, что власти боролись с часовнями не только в советский период. При Петре I в 1707 году появился указ «Об упразднении деревянных часовен и запрещении строить вновь», а в 1722 году синодальный приговоре было предписано: «обретающие повсюду деревянные часовни… разобрать вскоре без отлагательства…». Но на далеком севере и в те времена не спешили слепо выполнять распоряжения сверху.

Вершинино белой ночью. Вершинино – это «столица» Кенозерья. Над деревней возвышается Никольская часовня. Старые мастера нашли столь совершенную форму, столь стремительный взлет кровли к северному небу, что невольно снимаешь шапку и часами не можешь оторвать взгляда, обходя строение с разных сторон. Когда для самого себя я пытаюсь осознать, почему так властно меня влечет Кенозерье, то понимаю, что одна из сильнейших причин – безупречная красота Никольской часовни. Она разливает свое совершенство на десяток километров окрест, её можно видеть от многих деревень, плесов и островов озера. Три десятка лет назад часовню буквально спасли от разрушения студенты архангельского пединститута, перебрав кровлю и заменив сгнившие венцы. Благодаря их пусть и не совсем умелым усилиям, часовня дождалась в 1996 году профессиональных плотников-реставраторов. Примечательно, что в первые дни работы из-за старой обшивки внутри часовни, которую сняли реставраторы, выпало белое полотнище с вышитым крестом – своеобразный привет от мастеров, строивших часовню.
Кенозерский национальный парк родился в нелегкие времена, как раз в момент развала Советского Союза. И не будь у парка такого директора как Елена Флегонтовна Шатковская, список безвозвратных потерь Кенозерья продолжал бы стремительно расширяться. Главная хранительница парка сумела передать своей команде преданность Кенозерью, фантастическую энергию и работоспособность, сплотить местных жителей в спасении богатейшего исторического наследия края. Реставрация – дело недешевое, но за годы работы парка восстановлены многие часовни, церкви, крестьянские усадьбы, традиционные ландшафты.
Кенозерские часовни и сегодня — не музейные экспонаты. В них продолжают звучать молитвы, просьбы к Богу, гореть свечи. У деревни Тырышкино, в часовне Параскевы Пятницы, женской заступницы, появляются свежие заветные платки и полотенца, детские распашонки. В придорожной часовне Кирика и Улиты, рядом с которой за день проезжают десятки машин, лежит жестянка, наполненная деньгами, оставленными путниками, как плата за свечи, но даже горькие пьяницы не покушаются на них.